ГОСПОДЬ МИЛОСЕРДЕН

Светлой памяти монахини в миру
Клавдии Максимовны Никулиной.

«Спаси, Господи, и помилуй старцы и юныя, нищия и сироты и вдовицы, и сущия в болезни и в печалех, бедах же и скорбех...» - шептала матушка Мария слова утренней молитвы, и васильковые глаза её источали свет и тепло. Насыпав корму кошке, поправив подрясник и надетый по случаю жаркого дня белый апостольник, монахиня вышла из дома.

Такого сухого лета давно не случалось, и матушка медленно двигалась по зелёной широкой пыльной улице. Приблизившись к храму, Мария увидела на паперти девушку лет восемнадцати. Руки, лицо и шея девушки были покрыты ссадинами, синяками и подтёками. Полинявшее, непонятного цвета платье с короткими рукавами едва прикрывало худое тело. Старые кожаные большого размера сапоги на босу ногу завершали странную картину. При виде матушки девушка сжалась и посмотрела на Марию глазами загнанного в западню волчонка.

- Ты чья будешь? - участливо спросила монахиня.
- Лопатинские мы, - тихо, с дрожью в голосе ответила девушка.

- А зовут-то как?
- Варька... Иванова.

- Знатная фамилия, - улыбнулась уголками тонких губ матушка Мария, и морщинки мягко заиграли на её лице. - Кто тебя так?
- Отчим. Маманька померла, а отчим говорит: «Убирайся из дому, дурочка. Без тебя на выпить не хватает.»

- Как же до Москвы добралась?
- Автобусом. Добрый дяденька денег не взял. А тут пешком, - всё больше оживлялась девушка.

- А сапоги-то зачем?
- В сенцах стояли. Прихватила. Не босиком же бежать.

- Вот оно как... А я шла к Причастию. Да что уже... Пойдёшь ко мне?
- Пойду, - и в серых глазах Варьки мелькнула то ли искорка радости, то ли блик солнца в одинокой слезинке.

По дороге домой обе молчали, ловя на себе удивлённые взгляды прохожих.

Войдя в квартиру, Варька озадаченно спросила:
- Сапоги-то сымать?
- Сымать, сымать, - тепло улыбнулась Мария, - мыться будем и чай пить. Поживёшь у меня, а там посмотрим.
Пока девушка мылась, матушка накрыла на стол, как для дорогой гостьи. Одетая в Мариино платье Варька вышла в кухню раскрасневшаяся и довольная, присела на краешек табуретки, положила руки на стол и ничего не трогала. Матушка, отвернувшись, возилась у плиты.

- Варвара! Тебе зелёный или чёрный?

Ответа не последовало. Мария оглянулась, увидела спящую за столом Варьку, подошла и ласково погладила девушку по склонённой голове.
Раздался телефонный звонок. Боясь, что он разбудит Варьку, монахиня поспешила в коридор, где стоял старенький аппарат, сняла трубку.
- Здравствуйте, матушка, - послышалось в телефоне, - это Валентина. Помните меня?
- Как же, милая, тебя забыть? – тихо и мягко произнесла Мария. - Ты оформила договор ренты с парализованной старушкой?

- Думаю ещё, - вздохнула Валентина.
- Оформляй. Больную перевезём ко мне, во вторую комнату. Я буду за ней ухаживать. Да и помощница у меня появилась. Варварой кличут.

А тебе с детками твоими достанется жильё.
- Не годится так, - донёсся из трубки взволнованный голос, - трудно вам станется, и неудобно мне.
- Годится, годится. Господь милосерден. Справимся, - твёрдо заключила матушка.

Постояв немного, Мария отёрла рукавом пот со лба, перекрестилась, прошла в комнату к киоту, ещё раз перекрестилась, зажгла свечу и негромко заговорила молитву Господню.
- ...И остави нам долги наша, якоже и мы оставляем должником нашим, - услышала матушка позади себя шёпот очнувшейся от короткого сна Варьки.

Они вместе закончили молитву и в надежде спастись от жары пошли в кухню пить неостывший ещё чай.

2014, 2015