Публикация даётся в авторской редакции.
Лидия ПАЛАМАРЧУК
«МИМОШЕДШЕЕ ВРЕМЯ…»
* * *
Пустых забот и вожделений
В мир ослепительных селений,
Где мысли праведно чисты.
Где в запредельной мастерской
По Божьему благоволенью
Пою святое восхожденье
Добра над злобою людской...
О, краткий сладостный покой,
Твоё мне горько пробужденье.
1991
Сыплет, сыплет первый снег
На листву полуживую.
В той сторонке, где живу я, –
Сыплет, сыплет первый снег.
И являются слова
К этой музыке небесной,
Прославляя снежной песней
День Святого Покрова.
Сыплет, сыплет первый снег.
В той сторонке, где живу я…
14.10.1992
* * *
Снова холод, смерть и войны
На моей Руси.
Ты услышь нас, недостойных,
Господи, спаси!
В этом омуте бездонном
Заправляет лжец.
Попирает все законы
Золотой телец.
Здесь обыденность Содома
В сдвинутых умах.
Твоего не слыша грома,
Им не ведом страх!
На Руси моей морозной
Нехристи в чести;
Помоги нам, Спасе Грозный,
Веру обрести.
Мы Твои слепые дети –
Темь на очесах;
Всё кричит полночный петел,
Петел – на часах.
02.02.2004
* * *
Как в потёмках живу: на ощупь.
Понимаю, надо бы проще.
Разум учит не слушать сердца,
От себя никуда не деться.
Презирая казну и скверну –
На земле прослыву блаженной.
«Неизвестно о чём мечтает:
На миру чудаков хватает!»
Если сердце моё крылато,
Разве в этом я́ виновата?
От земли к небесам стремится
Легкокрылая чудо-птица.
А и надо-то мне немного...
В небесах ли моя дорога?
Крылья прячу за тихой рощей
И опять в темноту на ощупь...
1990
* * *
Деяния без Господа мертвы,
Гордынею ведомые.
И что же
Имеешь, заглянув за край черты
О, человек,
Дела свои итожа?
Деяния без Господа мертвы.
От зла уставший мир
Опасно болен...
Ты разумом от Бога наделён,
Безумец жалкий,
им же – ослеплён! –
Стоишь над пропастью
Бездарен и безволен.
- 01.1999
* * *
Рыбка золотая,
На мою беду
Невод залатаю,
На море пойду.
И взыграет невод
Над крутой волной,
И восплачет небо
Горько надо мной.
Устыжусь желанья
Без труда иметь.
Божее созданье,
Согрешу ли впредь?
Всё по воле Божьей,
Всё в Его руках:
Нажитое ложью
Обратится в прах.
2003
МОЛИТВА К ИЛИЕ ПРОРОКУ
Многомилостивый Илия,
Стонет выжженная земля!
Солнце выжарит дочерна,
Не родится в поле зерна.
Год голодный − нещадный рок!
Не оставь нас, Илья Пророк.
Миром молим, спасенья ждём:
Окропи нас святым дождём.
Из небесного далека
Грозовые яви облака.
Напои живительной влагой
Землю-матушку нам во благо.
1991
Село Макарье
ДЕВЯТОЕ АВГУСТА
День назван Твоим именем,
Святой Пантелеимоне,
Играют небеса!
Христа смиренный ученик,
Ты нам, Великомученик,
Являешь чудеса!
В полнеба алая заря,
Напротив радуги горят
Две разом! Дождь кропит
На неразумных чад земных,
От изумления немых:
Господь, Он нас хранит!
Дано свидетельство сие,
Чтоб в нас, живущих на земле,
Свет веры не угас.
О, Святой Великомучениче
И Целителю Пантелеимоне,
Моли Бога о нас.
Август 2000
Нововязники
* * *
«Чадо мое, чадушко,
Как с тобою, чадушко,
Будем дальше жить!
Погляди, кровинушка,
Жалкий сиротинушка,
На какой перинушке
Мать твоя лежит!..
Убралась покойница
На Святую Троицу,
От отца-пропоицы
Прок – худой карман!»
Причитает бабушка:
«Чадо мое, чадушко,
Как без хлеба, чадушко,
Кто поможет нам?»
Суетится бабушка:
«Засвети лампадушку,
Что-то она гасится,
Не к добру, видать...»
Пред иконой клонится,
Крестится и молится:
«Не оставь покойницу,
Божья благодать.
Чадо мое, чадушко, –
Зашептала бабушка, –
Чуешь чудо, чадушко?
(Голосок дрожит.)
Пресвятая Троица
Жалует покойницу –
Вон душа-невольница
Ангелом кружит...»
1991
ИЕРОМОНАХ
Акростих
И пострига священные вериги
Ему даны... Не по служебной книге
Распятого он познаёт Христа.
Он словно сам сошедый со Креста, —
Молитвенник по милости Великой.
Он нам, заблудшим, указует путь: —
Небес торжественных глаголящую суть:
Аз есмь Всесущий — Альфа и Омега,
Хвалите Господа, воспойте Царство Неба!
1993
Москва
АКРОСТИХ СПАСУ
Памяти Священноигумена
МАКАРИЯ (Железнякова),
Настоятеля Храма Знамения Божией Матери в Кунцеве
Исцели,
Исцели себя сам.
Сотвори над собою усилие —
Унаследуй молитву России:
Снизойди до прощенья врагам.
Херувима торжественный глас
Распахнёт поднебесную стынь!
И
Сойдёт
Триедин Бог тотчас —
Отче,
Сыне и Душе Святый.
1993
АКРОСТИХ-ШУТКА
И –
Радостно,
И –
Не очень,
А так –
Любит, не любит…
А вдруг оно напророчит –
Буду любимым, буду!..
У любви, как у пташки…
То-то.
И попробуй, поймай!
Надежды несмелый ропот…
А на улице – май!
17 марта 2009
ДОЧЕРИ
Акростих
Лилий,
Акаций и
Роз ароматы,
И улыбка –
Солнце, и глаза –
Агаты.
ПЕСЕНКА ВЛЮБЛЁНОГО
Акростих-шутка
Ах, Антонина, Тонечка,
Не для меня цветёшь.
Такого вот милёночка,
Ой-ей, едва ль найдёшь!..
Не хочешь со мной встретиться,
И даже не глядишь,
Но всё ж надежда теплится
Ещё в моей груди.
Скажу: –
Послушай, вредная,
Историю мою:
Разбила сердце бедное
И всё же я – пою!
Доколе? – Как получится.
Однако ж – хватит мучиться,
Надеюсь, – ты поймёшь.
Однажды лёд растопится,
Всё, образуясь, сложится,
Останется, умножится…
И ты ко мне придёшь.
04.02.2011
* * *
Как горько осознать, что молодость увяла,
Что на своём веку цвести не долго ей.
И вот уже пора осенняя настала –
Безрадостнее дни и ночи холодней.
И утренний рассвет на сумерки похожий
Увы, не всколыхнёт твоих угрюмых дум,
И мало что уже взволнует иль встревожит
Твой некогда живой и непокорный ум.
2009
* * *
Душа, она извечно молодая,
И с возрастом почтенным не в ладу…
Я к зеркалу неспешно подойду
И, встретясь взглядом, горестно вздыхаю.
Ах молодость, ах молодость моя,
Промчались годы разве их воротишь!
Лишь иногда ты в сны мои приходишь –
Весной цветущей – в стужу января.
И я опять, как прежде, молода –
Жизнь – впереди и всё преодолимо!
Я всех люблю и всеми я любима,
И эта радость жизни – навсегда!
А, просыпаюсь, снова вижу я
В неверном зеркале себя седую…
Ах, молодость, беспечная моя,
Тебя я к зеркалу ревную.
29.01.2011
САША БЛАЖЕННЫЙ
До того я видала его мельком, издалека, чаще на кладбище, мимо которого мы ходили в лес по грибы да ягоды. А тут, встретив меня на тропинке, он вдруг заговорил:
− Ты чья? Что-то я тебя не знаю.
− Как же так, Саша!.. Ты же сам говорил тёте Варе, что я жена Гришки косого.
И он вдруг неожиданно сменил тему:
− А!.. Вы самогонку гоните, − обрадовался он.
На нашей, в двадцать дворов, уютной улочке, каждый знает обо всех всё: кто гонит и торгует этим зельем днём и ночью. Забрехала у Косого собака во дворе, и ясно: пришёл очередной страдалец, и уже через минуту-другую за пятнадцать рублей «лекарство» у него в кармане. И этого никто не скрывает. Сегодня можно всё! И называется это мелким предпринимательством.
− Да нет, Гришка – мой сосед, а ты что ж, пьёшь эту гадость?
− Ничего-о, − улыбаясь непонятно чему, протянул он.
Улыбка его была блуждающей, она пугала своей загадочностью, глаза смотрели мимо и сквозь меня, и не понять: слышит ли он меня, видит ли. И вновь, как очнувшись, задал почти тот же вопрос:
− А ты чья, что-то я тебя не знаю, −приезжая?
− Да, Саша.
− Из Москвы?
− Из неё, родимой.
− А здесь живёшь с мужиком? – и, не дав мне ответить, продолжил расспросы:
− А ты фотографировать умеешь?
− Умею.
− И у тебя фотоаппарат есть?
− Есть, но только дома, в Москве.
− Сфотографируешь меня на кладбище с другом моим?
− Почему на кладбище, у тебя кто-то умер?
− Друг…
− От водки? Пил?..
Он продолжал пугать своим присутствием-отсутствием. Сердце моё страдало. Ощущение непонятной вины не покидало меня, охватило чувство жалости к нему, его беззащитности. Он улыбался:
− Ничего-о…
Что значит это его «ничего-о»? Ничего, мол, всё обойдётся? А, может, он кого-то утешает? Или это – его защита?.. Бог весть.
− Не пей, Саша, − только и могла выдавить я. – Вот видишь, друга у тебя не стало, а всё из-за неё, проклятой!
− А ничего-о.. Ну сфотографируешь?
− А ты где живёшь?
− На Юбилейной.
− А дом какой?
− Ничего-о…Ты меня увидишь, я тут прохожу, ты только смотри в окно. Чаще смотри.
…Год спустя, приехав снова в Вязёмы на лето, долго не встречала я Сашу. Поинтересовалась у соседей.
− А он в психлечебнице. – И мне рассказали, что родителей у него нет, живёт вдвоём с бабушкой, и о том, как он закрыл её в сарае и хотел поджечь…
А следующим летом я вновь встретила его. Та же блаженная улыбка и всё тот-же вопрос:
− А ты чья? Что-то я тебя не знаю…
Апрель 2007
СЛУЧИЛОСЬ…
В «оттепель» (как давно называют правление Никиты), к нам, в нашу деревню Фили, на окраине Москвы, съехалось сразу великое множество разнородного люда. Зазвучали непривычные для слуха имена: Неха, Циля, Биба, Изя. Приехали они к своим родственникам, знакомым и селились буквально друг на друге: в сараях, всевозможных пристройках, нагораживали этажи и даже ухитрялись обустраивать под жильё голубятни. Что жить им в таких условиях придётся недолго, знали. Собираясь кучками возле своих хибар, они в присутствии нас, местных жителей, вдруг заговаривали на незнакомом нам языке. Неприятно было ловить на себе их неразгаданно-высокомерные взгляды… А дети быстро подружились и днями вместе гоняли по улице. Ничто им не мешало бегать наперегонки, играть в салочки, лапту, в войну, кричать на всю улицу: «штандр», подбрасывая к нему мяч, совсем нисколько не озадачиваясь, что значит это слово: «штандр». И трудно бывало старшим загонять их по вечерам домой.
− Изя, − кричала из окна тётя Циля, его мама, − тебя бабушка зовёт, иди, посиди к ней. – Он не сразу подчинялся материнскому зову и, чуть не плача, шёл домой.
Старуха Неха, так звали бабушку Изи, долго и трудно болела. У неё была «грудная жаба». Приступы душили её, мешали дышать. Так жаловался своим друзьям Изька. И всё чаще и чаще отрывала его мать от весёлых игр.
Вскоре наши дома пошли под снос, и все получили в пятиэтажках-хрущёбках своё благоустроенное жильё. Пришельцы заселяли вторые, третьи, реже четвёртые этажи, а местные – всё остальное. Разместили нас в четырёх домах на одной улице.
Между тем пришла осень и позвала детей в школу. Заскучали по ним речка Филька и Мазиловский пруд, куда они часто бегали купаться и загорать. Зарядили дожди со снегом, не позволяющие ребятне собираться вместе.
…Как-то, встретив на улице Изьку, я спросила его о здоровье бабушки Нехи. Он ответил: «А ей уже легче, она перестала дышать».
…. С тех пор прошло более полувека. Брошенные в подготовленную почву семена, дали дружные всходы и расцвели буйным цветом… На закате двадцатого столетия рухнул Советский Союз, и не стало у нас государства…
Менялись власти и каждая приносила с собой свою оттепель. И невольно вспоминается старая сказка: Была у зайца избушка лубяная, а у лиса – ледяная. Пришла весна, у лисы избушка растаяла, а у зайца стоит по-старому. Попросилась к нему лиса погреться, да его и выгнала…
Сказка – ложь?..
Не вняли.
Апрель 2008