Аршак Тер-Маркарьян

ГРЯНЕТ ЛИ ГРОМ?

На фиолетовом горизонте острыми клинками ярко вспыхивали молнии, грозно громыхал гром, будто разом подковали табун лошадей. А слева, у соседей-воронежцев, шел проливной благодатный ливень!..

Здесь на Верхнем Дону, в знаменитых станицах Казанская, Вешенская, которые обессмертил на страницах великого романа «Тихий Дон» Михаил Шолохов, тучи вороненого цвета напугано сторонились, по-пластунски прижимаясь к глубоким ложбинам и крутым ярам…

Три дня и три ночи гостевал я у главы семейства, потомственного казака Николая Ивановича Титова (в народе его прозвали Пончик). Мужчина, что называется, «в соку», которому в нынешней жизни, к сожалению некуда приложить свои сильные крестьянские руки. Дважды мотались за тридцать верст в район – бесполезно: местных невозможно пристроить…

В расстроенных чувствах приглаживал тяжелой ладонью смоляные, едва осеребренные сединой кудри, отец двух очаровательных дочек – девятнадцатилетней Ольги, успешно сдающей сессию в Новочеркасске, и восьмилетней красавицы Насти, перешедшей с хорошими оценками в третий класс. Обращаясь к своей верной супруге Инне – крепко сбитой розовощекой симпатяге, на которой держится нехитрое натуральное хозяйство: коровушка-кормилица, степные уточки, юркие цыплятки, охотничья собака по кличке Сигнал и дворовый пес с царским именем Цезарь, что разомлел и от лености свернулся калачиком у незапертых дверей дома.

- Инна, собери нам на обед. Поедем на покос, - кажется, безразлично вымолвил Пончик и с хмурым выражением лица сноровисто запряг коня по кличке Снежок и вместе с другом детства, свято хранившим дружбу, приехавшим из столицы Виктором Поздняковым, легко уселся на бричку, свободно положив поводья на передок, чтобы не мешали…

- Давай, Снежок, на наш лужок, - зарифмовано приказал он.

Конь, услышав слова хозяина, тронулся по грейдеру и прибавил шаг.

Мы ехали, не торопясь, вдыхая полной грудью запахи свежей полыни и пахучего чабреца. Из высокой росной травы, словно искры от костра, из-под копыт дерзко вылетали молодые стрепеты и звонкие кузнечики…

Все вокруг пело, щебетало, радовалось стремительно наступающему дню.

Снежок прогулкой откровенно был доволен и сам остановился без команды посередине прохладных вод речки Тихой, опустил морду, похожую на скрипку, и жадно припал к родникам…

…Накосив полбрички травы-муравы, через час важно подъехали к хлебному магазину, где уже стояли несколько «Жигулей» и обсуждались новости станицы. Широко распахнув руки, словно пытаясь обнять весь мир, подошел, улыбаясь, старинный приятель Виктора и Николая, богатырского сложения, дагестанец по национальности Лиман Тимуров – уважаемый человек, о котором еще до знакомства безымянный автор сложил лестные строки:

Не драл с народа по три шкуры,

А был им друг, товарищ, брат!

Лиман Алмазович Тимуров –

Наш хлебный на Дону

«магнат»!

Честное слово, мы с такой белой буханки стоимостью 4 рубля 50 копеек отродясь в столице не видывали. Рыночные отношения и тут существуют в зачаточном состоянии. Рядом пекарня Юрия Мелихова, где хлеб подешевле. Выходит, у станичников есть выбор! На запыленной «Ниве» подкатил на «совещание» агроном со своей бедой-болью. Через неделю-другую – жатва, а горючего и смазочных материалов «кот наплакал» Местные чиновники взвинтили сразу цены. Им-то что – они монополисты! Значит, хлеб в этом году подорожает! Фермеров, возможно, спасет единственное обстоятельство: что в низовьях, на юге области небывалая жара – пшеница «стекла» и зерно стало щуплым…

Хочется сделать отступление. В общем-то, Россия всегда была зоной рискованного земледелия. Донщина давала небывалые урожаи один раз в семь – восемь лет. И только на поливных площадях в Сальском районе – 60 -70 центнеров с гектара! В других – по 40. Да и то не твердых сортов пшеницы. Для сравнения: в Канаде и Швеции урожай собирают в два раза больше! Не стоит, конечно, плакаться! Специалисты утверждают, что мы даже в таких условиях смело можем прокормить себя и даже экспортировать зерно. Но при уборке хорошего урожая возникает еще одна проблема: фермеру не под силу на огромных площадях собрать (нужен мощный трактор, несколько комбайнов, иначе останется зерно!) урожай в одиночку. Только коллективным (а это уже колхоз?!) усилиями!.. Но это уже другой разговор…

Посмотришь за околицу – поля на загляденье. Легкие капли дождика, долетевшие со штормовым ветром, все-таки пошли на пользу.

…Тридцатипятиградусная духота собрала всех, от мала до велика, в зазывную озерную прохладу, где в жидкой тени деревьев, по-семейному, за чарочкой самогонки обсуждались проблемы.

Два брата, Михаил и Алексей Мелиховы, переживают. Алексей целый день мотается на автобусе по дальним хуторам, развозя на точки хлеб, и получает копейки. Михаилу похуже – безработный, слоняется без дела по двору. А сына Витюшу в армию проводить с достоинством надо, в кармане – ни шиша… Вот и ломает голову, поэтому неожиданно выстрадано обронил родительнице Валентине Кондратьевне:

- Придется, мать, корову продавать!

Безнадежно сокрушается и продолжает развивать тему:

- У фермеров, сто пудов дою, нет возможности (сами еле концы с концами сводят!) иметь приработок Как жить дальше? – задает вопрос, наморщив лоб, и не может найти ответ…

Эти беглые наблюдения, конечно, не претендуют на философское осмысление проблем в сельском хозяйстве.

Уезжая, я видел в глазах крестьян беспросветную тоску. И подумал: «Они такие же люди, как и мы. И чем прогневали Бога, что влачат жалкое существование?...»

Уже вырвавшись на трассу, ведущую прямиком в Первопрестольную, мы заметили, как вышли на промысел отчаянные головы – «плечевые девки», молодайки, от безысходности жизни. Не может так бесконечно продолжаться! Грянет ли очистительный гром?

Станица Казанская – Мешковская – Москва.