Предчувствие или уход?..

(Каменноостровский цикл Александра Пушкина 1836 года)

(эссе)

Он складывался у него неровно, этот цикл: то трудно, то легко, то радостно, то печально, а то и вовсе гробокопательно. Слово это, вернее - смысловое его содержание, для Пушкина нечуждое. Особенно в последние годы жизни. А в Каменноостровском цикле оно у него особенно ошутимо. И это понятно, его жизнь в эти годы сжимается, как пружина в боевом оружии, нацеленном в вечность и настроенном только на победу. А он боец бескомпромиссный, готовый заплатить за победу самую высокую цену.

Вот как он, этот непостижимый цикл, писался и выстраивался (по разысканиям, открытиям и драматическим спорам наших уважаемых архивистов), когда Александр Сергеевич в конце мая 1836 года возвратился из Москвы и поселился на даче Каменного острова под Санкт-Петербургом:

1. Из Пиндемонти........................................ 5 июня 1836 года.

2. Подражание италианскому......................... 22 июня 1836 года.

3. Напрасно я бегу к сионским высотам.......... 22 июня 1836 года.

4. Отцы пустынники и жёны непорочны......... 22 июня 1836 года.

5. Мирская власть.............................................. 5 июля 1836 года.

6. Когда за городом, задумчив, я брожу............ 14 августа 1836 года.

7. Памятник.................................................... 21 августа 1836 года.

Посмотрите, два с половиной месяца работы и семь шедевров готовы. Это что?.. Работа?.. Это не просто работа, а - жизнь гения. А если проще, без пафоса - жизнь Поэта. Хотя говорить без пафоса о Пушкине довольно трудно.

Итак, читаем:

1) Из Пиндемонти

Не дорого ценю я громкие права,

От коих не одна кружится голова.

Я не ропщу о том, что отказали боги

Мне в сладкой участи оспоривать налоги,

Или мешать царям друг с другом воевать;

И мало горя мне, свободно ли печать

Морочит олухов, иль чуткая цензура

В журнальных замыслах стесняет балагура.

Всё это, видите ль, слова, слова, слова.

Иные, лучшие, мне дороги права;

Иная, лучшая, потребна мне свобода:

Зависеть от царя, зависеть от народа -

Не всё ли нам равно? Бог с ними.

Никому

Отчёта не давать, себе лишь самому

Служить и угождать; для власти, для ливреи

Не гнуть ни совести, ни помыслов, ни шеи;

По прихоти своей скитаться здесь и там,

Дивясь божественным природы красотам,

И пред созданьями искусств и вдохновенья

Трепеща радостно в восторгах умиленья,

Вот счастье! Вот права...

 

Это сделано, вернее - закончено, 5 июня 1836 года. Когда начато, трудно сказать точно, хотя есть предположительные числа (довольно близкие) в тщательных разысканиях исследователей. Это что-то в конце мая - начале июня 1836 года.

2) Подражание италианскому


Как с древа сорвался предатель ученик,
Диявол прилетел, к лицу его приник,

Дхнул жизнь в него, взвился с своей добычей

смрадной

И бросил труп живой в гортань геенны гладной...

Там бесы, радуясь и плеща, на рога

Прияли с хохотом всемирного врага

И шумно понесли к проклятому владыке,

И сатана, привстав, с веселием на лике

Лобзанием своим насквозь прожёг уста,

В предательскую ночь лобзавшие Христа.

 

Это закончено 22 июня 1836 года.

 

3) Напрасноя бегу к сионским вы сотам ...


Напрасно я бегу к сионским высотам,

Грех алчный гонится за мною по пятам...

Так, ноздри пыльные уткнув в песок сыпучий,

Голодный лев следит оленя бег пахучий.

 

Это тоже закончено 22 июня 1836 года.

 

4) Отцы пустынники и жёны непорочны...


Отцы пустынники и жёны непорочны,

Чтоб сердцем возлетать во области заочны,

Чтоб укреплять его средь дольних бурь и битв,

Сложили множество божественных молитв;

Но ни одна из них меня не умиляет,

Как та, которую священник повторяет

Во дни печальные Великого поста;

Всех чаще мне она приходит на уста

И падшего крепит неведомою силой:

Владыко дней моих! Дух праздности унылой,

Любоначалия, змеи сокрытой сей,

И празднословия не дай душе моей.

Но дай мне зреть мои, о Боже, прегрешенья,

Да брат мой от меня не примет осужденья,

И дух смирения, терпения, любви

И целомудрия мне в сердце оживи.

И это тоже закончено 22 июня 1836 года!.. 22 июня - какое трагически-сакраментальное число для нашей истории.

5) Мирская власть
Когда великое свершалось торжество

И в муках на кресте кончалось Божество,

Тогда по сторонам животворяща древа

Мария-грешница и Пресвятая Дева

Стояли, бледные, две слабые жены,

В неизмеримую печаль погружены.

Но у подножия теперь креста честного,

Как будто у крыльца правителя градского,

Мы зрим поставленных на место жён святых

В ружье и кивере двух грозных часовых.

К чему, скажите мне, хранительная стража?

Или распятие казённая поклажа,

И вы боитеся воров или мышей?

Иль мните важности придать Царю царей.

Иль покровительством спасаете могучим

Владыку, тернием венчанного колючим,

Христа, предавшего послушно плоть свою

Бичам мучителей, гвоздям и копию?

Иль опасаетесь, чтоб чернь не оскорбила

Того, чья казнь весь род Адамов искупила.

И, чтоб не потеснить гуляющих господ,

Пускать не велено сюда простой народ?

 

Закончено 5 июля 1836 года.

6) Когда за городом, задумчив, я брожу...

Когда за городом, задумчив, я брожу

И на публичное кладбище захожу,

Решётки, столбики, нарядные гробницы,

Под коими гниют все мертвецы столицы,

В болоте кое-как стеснённые рядком,

Как гости жадные за нищенским столом,

Купцов, чиновников усопших мавзолеи,

Дешёвого резца нелепые затеи,

Над ними надписи и в прозе и в стихах

О добродетелях, о службе и чинах;

По старом рогаче вдовицы плач амурный;

Ворами со столбов отвинченные урны,

Могилы склизкие, которы также тут

Зеваючи жильцов к себе наутро ждут, -

Такие смутные мне мысли всё наводит,

Что злое на меня уныние находит.

Хоть плюнуть да бежать...

Но как же любо мне

Осеннею порой, в вечерней тишине,

В деревне посещать кладбище родовое,

Где дремлют мёртвые в торжественном покое.

Там неукрашенным могилам есть простор;

К ним ночью тёмною не лезет бледный вор;

Близ камней вековых, покрытых жёлтым мохом,

Проходит селянин с молитвой и со вздохом;

На место праздных урн и мелких пирамид,

Безносых гениев, растрёпанных харит

Стоит широко дуб над важными гробами,

Колеблясь и шумя...

Закончено 14 августа 1836 года.

7) Памятник

Я воздвиг памятник (лат.)

 

Я памятник себе воздвиг нерукотворный,

К нему не зарастёт народная тропа,

Вознёсся выше он главою непокорной

Александрийского столпа.

Нет, весь я не умру - душа в заветной лире

Мой прах переживёт и тленья убежит -

И славен буду я, доколь в подлунном мире

Жив будет хоть один пиит.

Слух обо мне пройдёт по всей Руси великой,

И назовёт меня всяк сущий в ней язык,

И гордый внук славян, и финн, и ныне дикой

Тунгус, и друг степей калмык.

И долго буду тем любезен я народу,

Что чувства добрые я лирой пробуждал,

Что в мой жестокий век восславил я свободу

И милость к падшим призывал.

Веленью Божию, о муза, будь послушна,

Обиды не страшась, не требуя венца;

Хвалу и клевету приемли равнодушно,

И не оспоривай глупца.

 

Это стихотворение, как последний вздох, закончено 21 августа 1836 года. Поставлена последняя точка в своей творческой судьбе. Поставлена как будто легко, уверенно, хотя за этой лёгкостью, уверенностью ощущается гигантская работа. Но работа совершённая вовремя и навсегда.

Итак, прочитали? Прочитали. И хочется перечитать? Хочется. А перечитывать страшно. Груз прочитанного тяжек. Вроде бы всё знакомо, но в этой связке открывается что-то новое, опасливо тяжкое. Как будто вот-вот всё оборвётся. Оборвётся безвозвратно. И П о э т это знает. О н чувствует это. И ты вместе с ним, тоже чувствуешь это всей кожей, и тебе тоже не хочется этой безвозвратности, ой как не хочется... Но это путь Поэта. Поистине крестный путь. Ну посмотрите, Поэт оказывается на острове, с непростым для сложившейся в его жизни ситуацией именем -Каменный, то есть непреодолимый. Но Поэт с открытым забралом идёт вперёд, он как будто спешит навстречу своей Судьбе, которая уже давно ждёт его последнего «да». И он с каждой секундой слышит приближение э т о г о тяжелогрузного, свинцового «да», чувствует его неотвратность, но всё оттягивает его свершение, потому что так много, оказывается, ещё не сделано... Очень много... И никогда уже им не будет сделано. Никогда...

Вот какова цена этого Каменноостровского цикла... Большая цена ... Громадная.

Москва, Черкизово, 14 Ноября 2010 года.