Надежда ГЕССЛЕР
* * *
Над морем печальным
Прощальный луч солнца
Беспечно завис.
Застывшие волны
Качались степенно:
То вверх, то вниз.
Истошно кричали,
Крикливые чайки
Над зеленью вод.
А я понимала,
Что это последний
С тобою наш год.
* * *
Ты создан из искр огня,
А я от земли расту.
Ты мчишься, земное кляня,
А я стремлюсь в высоту.
Магическим мигом дня
Слепишь, ворожишь душе.
Как бабочке, ты, маня,
Спалил мои крылья уже.
Теперь не потрогать звезд,
Сотканных для меня.
Теперь не подняться в рост, -
Ты — моя западня.
* * *
Темнеет. Вот звезда в окне зависла.
Сигналит нам о завершеньи дня.
А мы молчим. В молчаньи нашем смысла
Намного больше, чем в речах огня.
Нас темнота звенящей ноткой летней
Окатит, как волна прилива сушь.
А мы в ответ, ах таинство столетий, —
Сплетенье рук, как единенье душ.
Еще смущаясь, но уже поверив,
Что звезды все засвечены для нас,
Мы счастью робко открываем двери,
Ценя его пленительную власть.
ГОЛУБИ
Я люблю проследить голубиную стаю
на взлете,
Когда каждая птица особым путем своим
С голубятни открывшейся с первого
взмаха — в полете
Догоняет собратьев, рисуя в небесности
клин.
Как салют серебристый на солнце
блеск крыльев над нами.
Танец счастья затворников, ветер
способных понять...
Свою песню поют в небесах, песнь
свободы — кругами,
То взмывая все выше, то вниз
устремляясь опять.
Ни один не сфальшивит в потоке
воздушном. Все вместе
Возвратятся в покой к сытой жизни,
к кормушке своей.
Видно есть и мечта, и инстинкт:
полетать на рассвете,
У домашних прирученных голубей.
* * *
Спящую красоту зимних нагих дерев
Вымыслом пробужу, сердцем своим согрев,
Чтоб всё цвело вокруг словно пришла весна,
Чтоб не была, мой друг, болью окружена,
Чтоб им могла сказать: "Выжили, дурачье!",
Радость свою передать звонко поющим ручьем,
Чтоб разлилась благодать там, где есть я и ты,
Чтобы в сердцах у нас не было пустоты.
* * *
Паузу услышать в опустевшем саду,
В спокойствии зимнего и ясного дня,
В строке, исцеляющей, как родня,
Во фразе, уходящей сейчас от меня,
Дано мне в пути, по которому иду.
Ослепительно слово сверкает в строке,
После паузы — малой цезуры раздела,
Как мерцающий сполох в вечерней заре,
Как желтеющий цвет, зародившийся в вербах,
Как волнение огненной дикой крови
Вдохновения, свыше пришедшей любви.
* * *
Устойчивость отношения к установкам
Не остановка, не бег на месте,
А выстраданная стезя.
Главное - знать, любить и делать ловко,
То, без чего тебе в жизни нельзя.
Счастлив тот, кто дерзал и сумел
Иммельманом из петли под облаком,
Счастлив тот, кто с чутьём был смел,
Не сбиваясь на «вокруг» и «около».
* * *
Спохватишься своё искать
И скатишься на протоптанную тропу.
А оно - новое моё платьице
Не истаскалось, всё висит в шкафу.
Висит, «на люди» не одеваемое,
И словно просит у меня прощения
За то, что вышло из моды,
Не побыв в ней ни дня,
За то, что годится лишь в огороды,
Для пугала у плетня.
Очень жаль, что никто
Не своровал его у меня.
К ЗАНЯВШИМ ИНВАЛИДНЫЕ МЕСТА
Она стояла, в пол нацелив взгляд,
В намеренно опущенные руки.
Ей было стыдно видеть молодых ребят,
Болтающих в вагоне, так - со скуки,
Занявших инвалидные места.
Она стояла сросшись с входной дверью.
Вдруг всплыло в памяти: на остановке
Входили воины в вагон уверенно
С улыбками и шутками. Неловко
Им было занимать сидячие места.
Но вот сейчас - тот молодой - согбенный,
С роскошной сединой, с остывшим взглядом,
Стоит, держась за поручень вагонный,
Стоит он, молодых не видя рядом,
Занявших инвалидные места.
Старик и молодые... Жизнь не сказка,
Где зло отступит в сказочной борьбе.
Какая истина, какая встряска
Заставит старость уважать везде,
Занявших инвалидные места.
* * *
Известны планете пути
Под холодными сводами вечности,
Где звёздные ночи вокруг
Не доступнее человечеству,
Чем над домом своим и садом,
Чем над мыслью, что скована взглядом
Восхищения.
Сегодня уходят в высь без конца
Корабли с космонавтами смелыми,
И в них живёт в безвоздушье любовь,
Тех, кто стал от порога им верными.
От родного крыльца - Ариадны нить,
От полётного центра - другая нить -
Возвращения.
Как огромно море пространств и чувств
И для тех, кто здесь, и для тех, кто мчась
В кораблях, догоняет свою мечту,
Добротой лучась и звездой светясь,
Под сводами вечности.
***
Пожалеть и простить, -
В этом женская власть.
Уберечь, защитить, -
В этом сила мужчины.
Власть без силы, увы,
Может под ноги пасть,
Но и сила без власти –
Предлог для кручины.
СЧАСТЬЕ
Снова расцвёл небосвод синеокий
Звёздным панно.
День отдыхает. А счастье – далёко?
Где же оно?
Солнце светило, играло, искрилось,
И – не горит.
Тихо в багряный закат опустилось,
Спать – до зари.
Также и счастье – светило, ласкало
На свой резон.
Но я не верю, что счастье упало
За горизонт.
Здесь моё счастье: семья дорогая,
Лист – белизной.
Ангел небесный их сон охраняет
Рядом со мной.
ПАМЯТИ МАМЫ
Мама теперь только в сердце, не около.
Вспомнилось вдруг…
Рассвело…
Мама проснулась и стала мыть окна –
В доме должно быть светло.
Я отбираю и вёдра, и тряпки, -
«Холодно, снег на дворе», -
Мама все окна открыла, блестят как
В ясной рассветной заре.
«В лёгком платке, в лёгком платье, - простудишься!», -
Я прижимаюсь к руке,
«Может, закроем, гляди – там на улице
Блёстки проснулись в ледке».
Долго сидим у распахнутых окон…
Воздух по-зимнему свеж…
Вспомнилось вдруг…
Только мама не около.
Годы печальный льют свет.
***
Почему далёкое на расстоянии
Видится лучше?
Потому, что оно освещено
Светом уходящего солнца.
Почему далёкое в памяти
Видится лучше?
Потому, что оно освещено
Светом уходящего детства.
Почему далёкое в жизни
Видится лучше?
Потому, что оно освещено
Светом уходящей мечты.
ПАМЯТЬ
О память, снова даришь встречи,
Так нужные тебе и мне,
И украшаешь бледный вечер
Рассказами наедине.
Ты снова предлагаешь, память,
То книгу, то строку, то взгляд.
И призрак осени не ранит
Ветвей заснеженных наряд.
И блеск бумажной хризантемы,
Соседствует с росой нарцисс,
И фотографии не немы,
И амариллис тянет лист.
И отчий дом, такой далёкий,
Вновь явен; в нем отчетлив сруб.
Где детства розовые щёки
Мне собирали ласку губ.
О память, быстро время метит
Годами путь наш. Торопись!
Мелькают весны, зимы медлят,
А мы с тобой листаем жизнь.
* * *
Не властны, мы над роком и рожденьем
И любим тех, кто рядом и родней.
Погосты с соловьиным летним пеньем
Отечество и летопись всех дней.
Мгновение — вся жизнь! Увы!
Успеть бы
Увидеть рощ березовых рассвет,
И деревце одно, что прадед ветвью
Для внуков посадил на склоне лет.
***
Друзья уходят от меня,
Уходят в мир иной,
Уносят дружбу, дар огня,
Взамен — печаль волной.
Мне памяти не заглушить
В потоке дел, забот,
И горестность утрат души
Добавит скорбных нот.
А время — лекарь не спешит
Мне раны исцелять.
Не знает видно, как тут быть,
И что вокруг менять.
Но, может быть, в разлуке дней
Придут слова на ум:
Вернет мне память лик друзей
Мгновеньем светлых дум.
БЕССОННИЦА
Ах, возраст! Время клонится
Все больше к новостям.
А новости - к бессоннице
С враждебностью к властям.
Снотворное не действует,
Спиртное — не моё:
Субсидия да пенсии —
Вольготно ли житьё?
Диктуй, моя бессонница,
Я лист беру опять...
Стихи писать не совестно —
Когда-то... их читать.
Ах, возраст! Все запомнится:
И боль, и срам, и стыд.
Диктуй, моя бессонница,
Не дай душе остыть.
КОМСОМОЛЬСКАЯ ПЛОЩАДЬ
Здесь начало дорог той жизни,
О которой мечталось порой:
Целина, стройки века.Отчизна
Предо мною. Живи и строй!
Поезда прилипают к рельсам,
Перестуки колес глуша.
Я готова к романтике, к рейсам.
Еще просится в путь душа.
Только вижу усталые лица
И багаж, бесконечный багаж:
Сумки, вещи, коробки — все длится
Очень долго. Тоска от поклаж.
Беглецы ищут новое счастье.
Бомжи - те ничего не ждут,
Безработные просят участья,
Ну а воры — у всех крадут.
Я пойду в свой бетонный метражник
Со своей неудачной судьбой:
Нынче пуст мой рабочий бумажник,
И не нужен мой труд заводской.
Вот такая романтика ныне —
За туманом мечты — беда.
Комсомольская площадь не снимет
С сердца горечь и грусть без следа.
* * *
Ах, только не плакаться!
Следит кто-то за слабостью нашей
И приходит в горесть вчерашнюю
Посочувствовать совести, ставшей
Слабее при крутом подъёме.
И уже тошно становится,
И, кажется, что не справиться
Ни с подъёмом, и ни с сочувствием,
Отнимающими последние силы,
И все, кто мил был, уже немилы.
А за окном снег тающий припорошился,
Сосульками по бугоркам высвечивает доверчиво,
И след вчерашний отражает небо.
А вдали солнце огромное весну призывает
И воздух прогревает.
Ах, только не плакаться,
До тепла недалеко.
О, любимое, прости мне слабость и горесть,
Затуманивших мою совесть,
На время и только, я забылась.
* * *
Не смотри на меня так,
Высматривая ту - прежнюю.
Много лет прошло - пустяк?,
Наделив нас с тобой нежностью.
Любовь - не наш разговор,
Всё больше - работа, да планы...
Мой мальчик с твоим во двор
Вышли погулять. Краны,
Подступают со всех сторон,
Надстраивают этажи,
Распугивают ворон, да-да - ворон,
Строится новая жизнь.
С грустью не смотри сейчас,
Не вернуть пролетевшие дни.
Наша любовь не для нас
Сегодня зажигает огни.
Во дворе поколение
Смеётся, толкается, скачет...
Жизнь за себя и за нас
Решила свою задачу.
* * *
Не будем мы смотреть в глаза друг другу
В дверях столкнувшись, может, невзначай.
И телефон не станет, вздрогнув звуком,
По голосу любимому скучать.
Я научилась видеть не тебя
В своей строке, мне слово подающей,
В тоске дождя, к окну штрихами льнущей,
И в суетне задиристых ребят.
Лишь изредка, оглядывая высь,
Твою звезду заметив, улыбнусь,
И память прозвенит мне: «Оглянись!»,
Ты можешь прокричать ему: «Вернусь!».
Но сердце от испуга вздрогнет: «Нет, —
Как птице в клетку, снова за дверьми,
Свободу ощутив и дивный свет
Волшебной поэтической страны...
* * *
Мне явилось так мало: свет солнца и лифта движенье,
Когда я возвращалась в смятенье великом из сна,
Когда я возвращалась в страну над моим горьким ликом,
В край белеющих лиц докторов над персоной моей.
Наяву всё вокруг разукрашено светлою краской наркоза,
А во сне одинаково светлым маячил проснувшийся лифт.
Это было потом - «ампиокс» и, конечно, глюкоза,
Я сначала узнала этаж, предназначенный мне.
Мне явилось так мало: свет солнца — живу,
Лифт — в движенье и вдруг остановка, и дверь приоткрыта,
Узнаю голоса мне родных на площадках этажных,
Узнаю голоса отца, матери, ныне умерших, я, как наяву.
Мать с отцом умоляли, просили чуть слышно:
«Ты не с нами, не здесь твой этаж — надо выше», —
И я глупая кнопку царапала: «Выжила», —
И послушно на голос врача: «Слышит», — вышла.
А потом, а потом — сто шагов жизни с болью,
Миражи и реальность к простому — до выжить и пить.
Белым ангелом дня, надо мной наклоняясь с любовью,
Прижимала к губам мокрый бинт медсестра
И шептала: «Родная, терпи!»
* * *
Ты уходил медленными шагами,
Мучительно оглядываясь.
И я глядела, вслед долго глядела,
Подперев щёки руками,
Проревев всё сразу, что было нами двумя спето
И что могло бы быть спето на свете белом.
Ты уходил, разрывая связывающие нас нити во времени,
Без слов жалящих, умоляющих...
Растаяли звуки и звёзды падали в утро,
И слёзы утирались рукавами,
И тени ложились вокруг глаз высыхающих.
Ты уходил, а вдали росла полоска восхода.
* * *
Снег не падает, а парит в вышине,
По пути обмениваясь информацией.
Как долог и тяжёл этот спуск к земле,
Но как красив для всех, если разобраться.
И деревья с земли, протягивая свои ветви,
Обнажённые сейчас, но не менее прекрасные, чем весной,
Ловят снежинки, окутываясь веерно
Скользящей, парящей, нисходящей с небес волной.
А назавтра с лебедиными крыльями
Встретят солнце деревья на заре.
И будет сказка, пусть ранимая и недлинная.
Звучать в душе моей отзвуком лебединой песни во дворе.
* * *
Ветер шепчет вместо дождя «бабьему лету»:
«Прощай, до встречи в лучшие времена», -
И с деревьев, словно слова, ссыпятся листья,-
«Вот и зима недалече, строга, холодна».
Я смотрю на ковёр из листьев нерукотворный,
Я шагаю, шурша и балуясь, свой рисунок творю.
Мне не надо «избитых истин», накормлена ими.
Я, сегодня земному радуясь,
Словно ветер вместо дождя,
«Бабьему лету» говорю: «Прощай,
До встречи в лучшие времена,
Вот и зима недалече,
Строга, холодна».
* * *
Памятью припасён этот день,
Прекрасный и значимый до сих пор -
Я пред тобою стояла, как тень,
А ты пытался вести разговор.
Сердце бешено колотилось в груди,
Щёки пылали, готовые краснеть.
Руки беспомощно болтались впереди,
Накапливая силы, чтобы взлететь,
Или к твоим приблизиться. Верный знак -
С искорками зрачки, или искоркой по рукам,
Что любовь зарождалась именно так,
Как угодно было небесам.
* * *
Косится на меня, косится - бессонница,
Правым глазом косится,
Левым глазом косится,
Да в постель мою вечером просится.
Отворачиваюсь к стене и она - ко мне.
Хватаюсь за книжку,
А она по страницам - вприпрыжку,
Считать начинаю звёзды
И она самой яркой звездой
Среди радостных звёзд на небе.
И только, когда начинаю писать о простом,
Забываю о ней.
А бессонница ложится в мою постель
И засыпает, и мне там уже нет места.
Мой сон пленён и унесён,
Сон, что мог бы быть и «в руку»,
Но в руке карандаш,
Вот, ведь, какая штука.
И целая ночь впереди
* * *
Человек умеет летать
И во сне, когда подрастает,
И когда, отлистав своё,
Навсегда улетает.
Человек умеет летать,
Не по-птичьи, по-человечьи,
Это когда он не может спать,
И, вцепившись в рабочее кресло,
Свои мысли вчерне и с вечера
Заплетает в тетрадочный лист.
Человек умеет летать
И он мчится с облаком вместе,
Собирать небесные песни.
* * *
Я в окно гляжу из-под руки
На пейзаж, до боли мне знакомый:
Тополиных веток островки
И квадрат соседней крыши дома.
Летом и весной пейзаж в окне
Красками в контраст вступает с небом,
Веточками тянется ко мне,
В синеву зовёт меня, как в небыль.
Осенью – ласкает золотой,
Состоявшейся прощальной лестью,
Завлекает звёздной красотой.
А зимой – грустит со мною вместе.
* * *
Года идут, а сердце - то же,
Всё бьётся беспокойно, страстно.
Как в юности мне стало страшно,
Любовь моя, мне так тревожно.
Я опасаюсь колких взглядов,
Разящих слов, упрёков, лести…
Хочу, чтоб был со мною рядом
Ты, мой единственный, чтоб вместе
Мы провожали мир закатный,
Чтобы рассвет встречал обоих,
Чтобы дожди и гром раскатный
Сменялись радугой, любовью.
Зимой, чтоб ждали землянику,
А летом лыжных эстафет,
Чтоб я была не безъязыкой,
А ты не скрылся меж планет,
Не замер звёздочкой на небе,
Печаль разлив на много лет,
Чтоб нашим счастьем – ломоть хлеба,
И льющийся из окон свет.
* * *
Осколки зеркал – опыт разных людей!
Осколки собрав в зеркала – воедино,
Нельзя получить отраженье единое:
Ломается свет по краям площадей,
Так в опыте – свет по краям всех идей.
ЛЮБИМОЙ УЧИТЕЛЬНИЦЕ
Анна Фёдоровна, дорогая,
Через годы Вас поздравляю.
Не сумела раньше, сдвигала
Все слова к мастерству. Каюсь.
Вы – любимый учитель! Вы знаете,
Как найти ключик к сердцу каждого,
Кто доверился Вашим знаниям,
Кто открыл в душе что-то важное.
Через годы воспоминания
Навещают меня всё чаще.
Анна Фёдоровна, заклинаю Вас,
Не браните свою учащуюся.
Бестолкова бываю. К старости
Забываю простые решения.
Но храню свет от Вашей яркости,
Свет в душе – от души отражение,
Свет – от Вашей души отражение.
* * *
Я штурмую с налёта
Семиотики груз.
Знаков вечных работа
Вдохновеннее Муз.
Знак поможет мне взвесить
Путь пространственных дум,
Как настройщик в поэзии,
Он в строку втянет ум.
Не до Муз мне. Лик знака
Мне милей с каждым днём:
Все системы атаки
Языка скрыты в нём.
Путь привычен, обычен
Экономный мой знак,
Только иерархичен,
Он устроен уж так.
Я штурмую с налёта
Семиотики дар.
Мне в пространство полёта
Знак божественный дан.
И в строку символично
Знак доносит мой смысл,
В буквах, звуках – логично
Отражается мысль.
*Семиотика-теория знаков (слов) в русском языке (Прим. автора).
* * *
О, снег! Как он щедр, всем на зависть
Сотрёт, что уже позади.
У дома рекламная запись
Взывает к нему: «Пощади!»
А снег, рассыпаясь под ветром,
Деревья легко облетит,
И в белых комочках вдоль веток
Уляжется, и загрустит.
Пусть завтра рекламу и снимут,-
Заснеженный вход в микромир,
Но двор и тропинки нас примут
Мерцающим веером искр.
* * *
От замаха – натерпишься страха,
И – с размаха, где шаг до греха.
Разрывается в драке рубаха,
И душа к чужой боли глуха.
Не пытаясь понять суть замаха,
Что врезается в нашу судьбу,
Огрызаемся резко – с размаха,
Открываем пустую пальбу.
Как мы слепы в обиднейшей ярости,
Дико мыслим и глухо сопим,
На потеху срываемся с яркости,
Эхом смеха по жизни летим.
И к подвохам с пророческим вздохом
Не спешим, с головою больной
Будем долго крутиться и охать,
Забываясь порою ночной…
* * *
Лицо распылалось, в глазах – туман,
Душа расцвела цветком,
Счастье, как «Фата-Моргана» - обман,
Смутное вплыло в дом.
Пусть дымное солнце над головой
Несёт иллюзорный свет,
Время желанное, – вместе с тобой, -
Сил расстаться с ним нет.
Когда же обманные те часы
Безжалостно пропадут,
«Фата – Моргана», как парус пустынь,
Даст мне глоток минут.
И станут сладчайшими навсегда
Миражные небеса,
«Фата – Моргана» - живая вода,
Верящим в чудеса.
* * *
С небес снежинок стайки пухом
Слетят на ветви тополей,
Связав узор единым духом
И сказку для души моей.
Как крылья дивных птиц белеют
Под снегом ветви и меж крыл
Увижу царство Берендея,
Где царь сам двери приоткрыл.
И в этом царстве, сотворённом
Игрой и прихотью небес,
Затих и ветер удивлённый,
И солнца медный луч исчез.
Спешу я в сказку: заблудиться,
В мечте забыться, утолить
Свой голод чувств, душою слиться,
И в памяти всё сохранить.
БОБРОВОЙ МАРГАРИТЕ
Опять я в комнате, в которой
Тебе сейчас своё творить…
Как чист в ней воздух, как просторно,
Как свет в ней весело горит.
И я так рада, в вечер вольный,
Быть рядом, в чувства углубясь,
Чтоб наблюдать твой труд упорный :
Как ты из красок ладишь вязь.
Ты мысли, нежность, - всё проворно
Запрячешь в глину и фарфор,
И твой рисунок в лад, повторно
На вазу выплеснет узор.
На отжиг, сразу ставишь в печку,
Доверившись теплу огня,
Засветится, хрупка и вечна,
Под люстром* ваза для меня.
*Люстр – сияющая краска (Прим. автора).
* * *
Повторить бы тропинки детские,
Пробежаться по ним босиком…
Что успело мне в память врезаться,
Осознать повзрослевшим шажком.
Вдруг припомнится август прохладный,
Путь колхозных с зерном машин,
Где мальчишек, девчонок – отряды,
Торопящихся выбраться к ним.
Снисходительно – взрослые взляды,
Здесь в помощники нас – нарасхват:
«Мне вот эту, с косичками, надо», -
И от счастья глаза блестят.
А про помощь от нас, - мы знаем:
«Веник взять, полову смести»,
Целый день мы в машины влезаем,
В общий труд свою долю внести.
ВЕСНА
Весна. Под окнами шумят вороны,
Отстаивая право на жильё.
А солнце из-за зоревой короны
Льёт золото волшебное своё.
Сосульками высвечивает, метит
Сугробы, крыши зданий и леса.
И мне ясны весенние приметы:
Поблекший снег и птичьи голоса.
И пусть с утра видны следы мороза,
В ледок и иней спрятана земля,
Но в лужах отражаются берёзы
И вновь подстриженные тополя.
* * *
Какая тишина вокруг:
Нет скрипа снега, нет прохожих.
Луны растущей полукруг
Вновь предвещает день погожий.
В туманной дымке – облаков
Гряда плывет, меня чаруя,
Я на балконе, высоко,
Смотрю вперёд, себя врачуя.
Всё наносное, что легло
На сердце мне тревожным грузом,
Что досаждало и пекло
С души снимаю, как обузу.
И взгляды все и все слова,
Что пережиты, отступают.
Под лунным светом спит Москва,
И ночь у горизонта тает.
* * *
О! Это вечное стремление:
Поймать за повод вдохновение,
И оседлать. В словах кружась,
Дивись, расти, моя душа!
Тянись к перу рука, даруя
Со словом встречу. Миг целуя,
Восторг я испытаю, страсть,
Спеша с строкой своей совпасть
Игра, – фантазия, – полёт, –
Неужто, время настаёт.
ВСЁ ПРОХОДИТ
Всё проходит – боль, сомненья…
Праздники, – и те проходят…
Впереди целинность звеньев,
Что скрепляют дни и годы
По кольцу. Не цепь колодца –
Дни перебирать, не зная:
Оступиться где придётся
И где счастье ожидает.
Беспокойное занятие –
Утешать себя стихами.
Всё проходит! Только счастье
Между строками порхает.
* * *
Дорога… Конечная… С целью…
Под многоголосье колёс.
Томится окно под капелью,
Туманятся ветви берёз.
Смотрю сквозь прозрачные линии –
Дождинок стекающих – след,
И меряю мысленно длинное
Пространство, что выросло вслед.
В нём поле с тугими колосьями,
Ограда, кладбищенский двор,
Церквушка с особенной проседью
И домиков дачных забор,
В нём город с домами-вопросами:
«Кому хорошо нынче жить?»,
В нём мудрость в спешащих автобусах
Пытается мир насмешить.
В нём жизнь со своими заботами,
В нём пьющий и трезвый народ.
Не жаль, что погода нелетная –
Мой скорый летит вперед!
В ПЕРВЫЙ РАЗ
Да! В первый раз на строгий суд
Я принесла стихотворенья.
И в комнате, где не солгут,
Витал мой страх с благоговеньем.
Легко текла беседы нить –
Словами ясными, простыми.
И не хотелось уходить,
Хоть было горько мне и стыдно.
Мне, открывая новый мир: –
Во всех стихах одни пометы,–
Безжалостно дарили ширь
И в будущее свежий ветер.
Так я узнала мастерство:
Родник живительной водицы.
Какое это волшебство –
Печальным светом озариться!
ВЕСЕЛЬЕ И ГРУСТЬ
Смешные каракулята
По строчкам моим расползлись:
Хотелось веселья когда-то
В совсем невесёлую жизнь.
И, в сущности, стало отвагой
Стремление к строчке смешной.
Я щедро делилась с бумагой
Задумкой своей озорной.
Над сколькими я хохотала
Строфами, частушкам сродни,
Казалось, что шуток мне мало,
А дождички с грустью шли в дни.
Но стоило мне изменить всё:
Дать грусти на строчке прилечь,
Веселье сумела в страницы
Обычных дней жизни привлечь.
И видимо, тайная сила
Связала веселье и грусть.
Мне грустно – твержу: «Это было»,
И в строчках опять веселюсь.
* * *
Жестоко, что отмерено так мало
На этом свете человеку жить:
От первого сияющего: «Мама»
К последнему «Прабабушка» спешить.
И всё. А неизвестность за пределом
Высокой человеческой мечты.
И не узнать, что будет – между делом
И тем, что ещё сделать мы должны.
И что за мир – огромный,
бесконечный?..
Гиганты? великаны? муравьи?
Не бабочки ль мы
в жизни быстротечной:
День кончен и отпели соловьи.
Лишь мысли устремляются в те выси.
А память, уцелевшая в веках
От волн стихии, помогает вызнать,
Что ещё может нас держать в руках.
Копать развалины, искать секреты,
Смысл изучать исчезнувших идей –
Таков удел затерянной планеты
В межзвёздном царстве
с горсткою людей.
КАК ГРУСТНО И РАДОСТНО…
В уютно дремавшее озеро до утра
Стекал и стелился дым,
разносимый ветром,
Ещё долго тускнеющая краса костра
Поддразнивала незамерзанием веток.
Деревья, от меня уходящие к воде,
Протягивали листья навстречу рассвету
В даль, где озеро,
небо своей гладью задев,
Медленно набухало полосками света.
Протяжный гудок
завис над озёрной водой,
Катера остов угадывался в тумане.
Как грустно и радостно возвращаться домой,
Расставаясь с берегами своих мечтаний.
МГНОВЕНИЯ
Мгновения пытаюсь удержать я,
Но каждый раз смешной себе кажусь:
То – строчкой, то – цветком,
то – новым платьем,
Случайное,– надолго ль удержу.
Одно я знаю: Вот, когда не будет
Весны, листвы, – да,
в зимний вечерок,
Мгновенье восстановится, разбудит…
О, как оно проглянет в сетке строк…
И станет вдруг живым в стихотворении,
Оставшись нужным мне в иные дни,
Где, удивляющие вновь мгновения
Одарят светлым чувством новизны.
ДЕВЧОНОК НЕ БЕРУТ В НОЧНОЕ
Девчонок не берут в ночное…
Девчонки трусят потому что,
Чуть что, становится им скучно,
Девчонок не берут в ночное.
А лошади по лугу росному
В седом тумане переступают.
Туман ползёт, считая остовы
И все движения глотает.
Костер горит сияньем радужным,
Мерцают угли возле глаз.
На телогрейках, жар нас радует,
Лежим, в планете затаясь.
И кто-то начинает сказку
Про духов, злобных колдунов,
И зубы ни с чего залязгают,
И дрожь зацепит, будь здоров.
Начнет с ладоней… вдоль спины…
И шею повернуть уж сложно…
Ко мне, волнуя и тревожа,
Летят, спешат чужие сны.
Заснуть нет сил, и страшно жуть,
Мальчишки смолкли и уснули,
А до рассвета в том июле
Осталось ну совсем чуть-чуть.
И словно, слыша те минуты:
И страх, и дрожь, мне во спасение,
Подходит лошадь, вот везение.
И я с неё снимаю путы,
Веду её к пеньку замшелому,
Влезаю быстро, спасена,
И обнимая шею, смелая,
В седой туман уж влюблена.
КОСАРИ
Звень, звень…– запели косы
В родном моём дворе,
Покосы ждут, покосы…
Покосы на заре.
Роса намочит брюки,
Скользнёт и в сапожок…
Как крепки наши руки –
Траву – под корешок.
А солнце улыбается
Сквозь полосу зари,
А солнце удивляется:
«Вот это – косари!»
* * *
Первая любовь – весенний ветер,
Поздняя любовь – осенний взлёт,
Их нечаянно сегодня встретила, -
Огоньки свои несли вперёд.
Им бы только чуточку везения,
Не нести неразделённость в даль.
Первая любовь – самосожжение,
Поздняя любовь – в глазах печаль.
Даже солнца луч в природе резко
Их встречая, разнит меж собой:
Первую любовь – рассветным всплеском,
Позднюю – закатной полосой.
Мне на них смотреть и свято веровать,
Каждая судьбу свою найдёт:
Поздней той любви быть снова первою,
Первой - пережить осенний взлёт.
А сейчас, как мать, в дожди осенние,
Сберегая от тоски невзгод,
Поздняя любовь – любовь весеннюю
Осторожно за руку ведёт.
РАДУГА НА РОСЕ
Когда придут рассветные часы
И солнце горизонт покинет сонный,
Явление сверкающей росы
Увижу я вдруг радугой газона.
Блистают капли радужным огнём.
Газон, утрами в паутинки скрытый,
Заметен потому, что тает в нём
Миллион росинок в зелени повитой.
Прослойку воздуха меж каплей и травой
Я не увижу в света отраженье,
Но она есть, и стебелёк живой
Под лёгким ветром втянется в движенье.
Вибрирует трава, и солнца луч
В ней отражается от рос - дрожащим,
Рождая цвет, отчётливо-певуч,
Рождая радугу в росе парящей.
На коротко подстриженной траве
Мерцают, словно звёзды, капли света
Алмазной россыпью, и соловей
Целует росы, не поранив цвета.
* * *
Ограниченность наших знаний
Беспокоит всё больше умы.
Понимаем, но с опозданием,
Что сегодня, чего не знаем мы,
Бесконечно, увы, увы.
Подготовкой всех к новым знаниям,
Сколько жизней творец отмерит,
Никогда не поймём, не узнаем мы,
Что и мучает наше сознание,
И покой обретаем в вере!
* * *
Две берёзки и рябинка –
За моим окном.
Для стихов моих – разминка,
Капля счастья в дом.
И не думали однажды,
Их сажая здесь,
Что наш дом пятиэтажный
Обласкают весь.
МГНОВЕНИЯ
Мгновения пытаюсь удержать я,
Но каждый раз смешной себе кажусь:
То – строчкой, то – цветком,
то – новым платьем,
Случайное,– надолго ль удержу.
Одно я знаю: Вот, когда не будет
Весны, листвы, – да,
в зимний вечерок,
Мгновенье восстановится, разбудит…
О, как оно проглянет в сетке строк…
И станет вдруг живым в стихотворении,
Оставшись нужным мне в иные дни,
Где, удивляющие вновь мгновения
Одарят светлым чувством новизны.
* * *
Что более на свете нас манит,
То меньше благ житейских нам сулит…
К кому на свете более влечёт,
То сердце от того любви не ждёт…
Вот мудрости! От них грустнеет взгляд,
И тень любви потянет вдруг назад.
Как хочется тогда веселья, не тоски, -
И рвёшься «на люди», абы спастись,
Чтоб снова жить, входя «в круги своя»,
Очерчивая собственный овал,
Где жажды к совершенству не тая,
То ощущать прорыв, а то провал.
,
То меньше благ житейских нам сулит…
К кому на свете более влечёт,
То сердце от того любви не ждёт…
Вот мудрости! От них грустнеет взгляд,
И тень любви потянет вдруг назад.
Как хочется тогда веселья, не тоски, -
И рвёшься «на люди», абы спастись,
Чтоб снова жить, входя «в круги своя»,
Очерчивая собственный овал,
Где жажды к совершенству не тая,
То ощущать прорыв, а то провал.
КОМЕТА
В пути космических миров
Таинственна её орбита.
Да! Космос холоден, суров,
В нём много тайн до света скрыто.
Из неизвестности, с высот
Комета мчит свой хвост огромный,
И блекнет яркий горизонт
Пред блеском гостьи незнакомой.
В ночи, раскидывая шаль,
Всех ужасающая грозность,
Закружит в вечную спираль
Вовнутрь захваченные звёзды.
Лишь метеорные дожди
Украсят небо, обнажая
Кометы хвост в сетях Земли, -
Стихи поэтам украшая.
* * *
Где же письма твои. Я ужасно соскучилась.
Зачерствела без дела, всё жду твоих слов.
Неужели напрасно любовь столько мучилась,
Силы черпая лишь в возвращениях снов.
Только память мечтами пытается множить
Моих чувств глубину, чтоб затем на двоих
Разделить всё с лихвой, что смогла подытожить,
И вложить в этот новый тревожащий стих.
Ты сейчас далеко. Между нами созвездья
Огоньков городов, расстояний слепых.
А я жду, может быть, долетит вдруг известие
Из дремучих лесов, из пустынной степи.
Буду ждать день за днём, и скучать, и туманиться,
И томиться без дела, ( валить всё из рук),
Буду письма писать, буду строчкою маяться,
И глотать эту горечь обидных разлук.
Где же письма твои. Я ужасно соскучилась.
Зачерствела без дела, всё жду твоих слов.
Неужели напрасно любовь столько мучилась,
Силы черпая лишь в возвращениях снов.
Только память мечтами пытается множить
Моих чувств глубину, чтоб затем на двоих
Разделить всё с лихвой, что смогла подытожить,
И вложить в этот новый тревожащий стих.
Ты сейчас далеко. Между нами созвездья
Огоньков городов, расстояний слепых.
А я жду, может быть, долетит вдруг известие
Из дремучих лесов, из пустынной степи.
Буду ждать день за днём, и скучать, и туманиться,
И томиться без дела, ( валить всё из рук),
Буду письма писать, буду строчкою маяться,
И глотать эту горечь обидных разлук.