Тамара БАШМАКОВА
«ХРАНИ В СЕБЕ МУДРУЮ ТИШЬ…»
* * *
Детство ведь близко, не за горами –
Только без риска взметнётся ли пламя?
Пусть благодать струится над нами –
Только без риска взметнётся ли пламя?
Повелевать я хотела б ветрами –
Только без риска взметнётся ли пламя?
Преданность Небу осыплет дарами –
Только без риска взметнётся ли пламя?
* * *
Чтоб чистой быть всегда, везде –
Храни свой облик на воде.
Чтоб устоять в любой беде –
Будь верной утренней звезде.
Чтоб сеять зёрна в борозде –
Не будь рабом в своей узде.
* * *
Образ сошёл с картины,
Дерево сошло с холма –
В мир я другой ринулась,
Или сошла с ума?
Кустик поломанный сбросил
Капли в ладони весны,
Сейчас он потомка спросит –
Найдёшь ли для зла весы?
Раскрылись уста карака –
Копи в себе мудрую тишь,
И этим великим знаком
Когда-нибудь ты победишь.
Внемли тому, кто просит,
Над кем невзгоды нависли,
Даже в зёрнышке проса
Сила космической мысли.
Тот, кто в беде не поможет,
Тот, кто движется вспять,
Разве когда-нибудь сможет
Вперёд идущих понять?
Слышишь – сказал карак –
Звон бубенцов медуницы,
Видишь призывный знак
На крылышке лёгкой ночницы.
Нельзя у древесных почек
Остановить полёта,
Не разомкнуть цепочку
На светлой груди оцелота.
Нет смерти, а есть перемена –
Лишь всё живое любя,
Из глубины сокровенной
Надежда являет себя.
Не бойся уйти с платформы
В ещё неизвестный зенит.
Свет растворит форму,
Луч в темноте зазвенит.
Те, что так невесомы
Те, что так незаметны –
Вечны ваши хоромы,
Ваши стремленья несметны.
Сколько веков без движенья
Вольному надо стоять?
Сколько веков в униженье
Отзвука мысли искать?
Сколько же надо выстрадать,
Чтобы из кротко-стоящего
Вдруг превратиться в быстрое,
Смелое и летящее.
Чтобы жучок мгновенный,
Тобой у крыльца подобранный,
Вдруг завладел вселенной –
Вечным своим подобием.
* * *
В этом поле, где березы,
Гречку я весной посею,
А июльской ночью слезы
Будут падать у Персея*.
Снизойдут они незримо
Благодатным излияньем,
А наутро край любимый
Будет в ласковом сиянье.
* * *
За моею, за избою,
Задремал усталый ветер.
Приютила я изгоя,
Чтобы был к восходу светел.
Я бессребреница-осень,
Иссеченная дождями.
У меня во взгляде просинь,
И моё всесильно пламя.
Но оно сомкнет мне веки,
Лишь сойдут с туманов росы.
В жертву солнцу, как ацтеки,
Мы сердца свои приносим.
Я к сиянью прикасаюсь,
Остальное как придется.
Взмыла ласточка-касатка
Из глубокого колодца.
Не хочу людей обидеть –
Вы природу созерцали,
Чтоб лицо свое увидеть
В чистой речке, не в зерцале.
Ах речушки и тропинки,
Мне про вас сегодня снилось,
В каждой тоненькой былинке
Безгранична Божья милость.
Мне ошибку Прометея
Предрекли дожди косые,
Что минуя пролетел он
Землю будущей России.
К проявленьям дерзкой воли
Божества везде суровы,
Но разрыв-трава во-поле
Сорвала б его оковы.
Много стран за океаном,
Но лишь там светло мученье,
Где царевичу Ивану
Волк дарует воскресенье.
Потому о нашей доле
И скорбеть, Персей, не надо.
Выйду с болью в ясны долы –
Обрету покой, отраду.
А когда зима завьюжит,
По лугам раскинет кросна,
Ты и сам согрейся в стужу
У костра калины красной.
* * *
Смолкла птичья суматоха,
День заметно оскудел,
А у пугала Ерохи,
Поубавился удел.
Сумрак хитрый, вороватый,
Обступил его кругом.
Тополь спрятался за хатой
И подсматривал тайком.
Закручинился Ероха,–
Весь удел его пропал,
Только лишь, как след подвоха,
Чуть виднеется тропа.
Ведьма бродит по низине
И сильней сгущает тьму,
До рассветной первой сини
Не вернет удел ему.
Ветер пугало качает
И желает добрых снов.
Рукавов его касаясь,
Утешать всю ночь готов.
Но печальною черницей
Удалится тихо ночь.
Скоро зорька- чаровница
Сможет пугалу помочь.
Уж травы невнятный лепет
Зарождается слегка.
Утро ласковое лепит
Из росинок облака.
И внезапно на Востоке
Брызнул первый луч зари,
Огневым его истоком
Огород был весь залит.
Солнце шелковую гриву
Уронило за плетень,
И алмазов переливы
Подарил Ерохе день.
Небосвод открылся настежь,
Ярко, весело глядел,
Вновь у пугала во власти
Охраняемый удел.
ОДИНОЧЕСТВО
Села я в кресло, согнулась в куб,
В сердце темно и вьюжно.
Всем, кто кроток, всем, кто не груб,
Места немного нужно.
Годы и дружба – всё пролетело,
Не озарит благодатная весть.
Кажется, есть еще легкое тело,
Кажется, дух ещё есть.
Веки смежила, всплески огня,
И подплывает виденье.
Слышишь, не проходи сквозь меня,
Остановись на мгновенье.
Разве совесть твоя непослушна
После долгой разлуки?
Не проходи хоть сейчас равнодушно –
Просят мои руки.
Но вызывать я очень устала,
Не помогает и древний обряд,
Травы не знают его и кристаллы,
В небе созвездья тоже молчат.
Лучше пускай тихонько бредут
Мысли о давнем прошлом,
И незаметно меня берегут
Чем-то отрадным, хорошим.
* * *
Где вы, братья, без корысти,
Знаю, вас искать на воле.
Ветер, ты живешь средь листьев,
В буераке или в поле?
Ты в моем саду не лишний,
Места хватит для изгоя,
Ты не близкий и не ближний,
Потому легко с тобою.
* * *
Ещё я чувствую заботу
Кипрея и речного мирта,
Зимой сиренью не забыта
И уходящим снегом марта.
А разве полдень мне сказал,
Что я совсем одна?
Он просветил мои глаза
До глубины, до дна.
И теперь легко, приятно,
В полусон сквозной уйти,
У границы восприятья
Что-то светлое найти.
Пусть сердце нежный вереск видит,
Пусть отдохнет моё лицо,
А завтра утром август выйдет
Ко мне на старое крыльцо.
ВЕТЕР
Что твой голос, ветер, значит?
Ты ко мне сюда летишь,
Чтобы ярче обозначить
Эту праведную тишь.
Пред тобой легли дороги ,
Необузданный гордец,
Чей посланец ты далёкий?
Чей загадочный гонец?
Я люблю тебя и волю,
Скрип калитки, свет камина
И в глухом, безлюдном поле
Одинокую калину.
А когда я вспоминаю
Детство, запах краснотала,
То, как будто, восполняю
Всех, кого давно не стало.
Ты зовёшь меня туда...
Там сирень и череда.
Я когда-нибудь приду,
Лет, утратив череду.
2
В какую ты заходишь
Незримую страну,
И чью тоску выводишь
К закрытому окну?
Но этот странный вой
Прикрытие обмана,
В тебе воды покой
И тёплого тумана.
3
Ветер-верный проводник,
Что ты горестно поник?
Скоро плавной нутрией
Побежишь в наутрие.
Полуночник-козодой
Тайно связан со звездой,
Пресекая эту нить,
Будешь ты её хранить.
4
Напомнила ранка на черенке,
Что я друзьями забыта.
Найди моё имя на черепке, –
Я вся темнотою избита.
Не меня ли отличил
Ты, чужую среди здешних,
И от мира отлучил
Высотой мелодий вешних.
По соколиному полёту
Я предсказать могу такое...
Но нет, наверно, оттого-то,
Мне утешенья и покоя.
В мой бедный дом не сходит благо,
И я давно его не жду,
Лишь по щекам струится влага,
Как сопричастие к дождю.
Зачем ты хочешь сделать вид,
Что мне принёс мольбу – «Прости!»
Следы ударов и обид
Листвой к зиме не замести.
Попробуй боль мою собрать,
И поместить её в сосуды.
Какие, мой свободный брат,
В них засверкают изумруды.
* * *
Заплутался лист кленовый в ветках вишни.
Поздней осенью слетел он к ней неслышно.
Был он маленький, как нежное «люблю»,
И горячий, словно подвиг во хмелю.
Что он мог, едва весомый, ей отдать? –
Своего большого сердца благодать,
Да пророческую трепетную нежность,
Обреченную на зиму и на снежность.
Он доверил затухающий пожар,
Чтоб с порывом ветра скорбь одну пожать,
И упасть уже в заснеженную стынь,
Задевая о поникшую полынь.
Я вскипаю и обидой, и огнём,
Вспоминая в отрешенности о нём,
Ты забудь мои и глупости, и слёзы,
Я вошла в тебя, как в облако берёза.
Не казни меня, пожалуйста, молчаньем,
Я задела о твои глаза нечаянно.
Не терзай мою бездонную тоску,
Я от жажды наклонилась к роднику.
У дороги бился маленький родник,
Шла я мимо, и мой дух к тебе приник.
Я не помню, как случилось, как могла,
Только поздно, – голубая в сердце мгла.
Только поздно, мои руки, как лучи,
У твоих сходились выпуклых ключиц.
Подсмотрела я случайно в глуби рек
То, что светит в этих раковинах век.
Слишком поздно, уж во мне глубинно это –
Плоть прозрачная и губ твоих, и света.
И зачем пошла на этот красный звук?
Я предвидела начало близких мук.
И зачем тебе в немыслимом призналась?
Ты прости меня, я тоже заплуталась.
* * *
Я устала, пред жизнью робею
От обид, непогод и потерь,
Мне бы в тихое детство скорее,
Мне бы в сад мой любимый теперь.
Ты из прошлого, сад мой возникни,
Протянись ко мне множеством рук.
Чтобы я головою не никла,
Унеси от бесчисленных мук.
И ветвями душистых черемух
Ты коснуться лица не забудь,
Чтоб представить, тебе незнакомый,
Тяжелейший мой жизненный путь.
Как подолгу не сплю я ночами,
Всю подушку во тьме обрыдав.
Брось меня, от сегодня отчалив,
В море света и ласковых трав.
Ты явись ко мне, доброе детство,
Свою милость скорей прояви.
В этом мире мне некуда деться
От страданий и трудной любви.
Ты явись хоть в виденье туманном,
В лихорадке, в горячем бреду,
Ближним полем, заросшем бурьяном,
До плетня своего добреду.
Упаду у родимого дома,
У приветливой старой сосны,
Чей-то голос, до боли знакомый,
Мне шепнет: «позабудь и усни».
Я не вспомню и мне не присниться
Ничего, ни о ком, ни о чём,
И трава, словно чуткая птица,
Осторожно прикроет крылом.
ЛУННЫЙ СВЕТ
Он вошел и сел устало, –
Бледный и печальный,
И, как будто, тише стало
От его молчанья.
Он пришел с иной планеты,
С недоступных высей,
Только был другой, не этот,
На сердце и в мыслях.
Билась кровь моя, как знамя,
Вся объята пылом.
Только лунный свет не пламя, –
Горстка светлой пыли.
И ушла я в мир тревожный,
С верою горячей.
Все доступно и возможно,
Если дух не зрячий.
И ласкали, и любили
Мимо сердца, мимо.
И любовь являлась былью,
Только ложной, мнимой.
Я любимых провожала
Молча до порожка.
Мне на волосы взлетала
Снежная пороша.
Возвратившись, опускалась
В теплоту постели.
Снилось, будто блик искала
На окне и стенах.
И казалось сквозь дремоту –
Кем-то я хранима.
Обо мне тоскует кто-то
Тайно и незримо.
Постарела, поседела,
Взгляд мой стал угрюмый.
Как-то вечером сидела
С невеселой думой,
Разве только зло и пошлость
На земной планете.
Вдруг я вспомнила о прошлом,
И о лунном свете.
Он вошёл и сел устало,
Бледный и печальный,
И как будто, тише стало
От его молчанья.
21.02.1980
* * *
Сумерки припали
К моему окну,
Не хотят в печали
Оставлять одну.
Я открою ставни,
Погашу свечу.
Други мои давние,
Видеть вас хочу.
Ну, а ваши кони –
Славные ветра,
Пусть себе спокойно
Дремлют до утра.
Тихий и усталый,
День в бору исчез.
Принесли немало
Вы с собой чудес.
За семью замками
Детства теремок,
Но открою с вами
Памяти замок.
Боль сосет и гложет,
Хоть сейчас весна,
Только в детстве может
Быть зима красна.
Только повелите
Вы, мои друзья,
Хмель и повилику
Вновь увижу я.
Вишни да осинки,
Робкий листопад,
Весь-то до росинки
Дайте видеть сад.
Только лишь и помню
Детство без забот,
Где июльский полдень,
Молоко и мёд.
Там недолго длилась
Непогодь с дождём,
Гнев сменял на милость
Очень быстро гром.
А большое поле,
Травами звеня,
В шелковую полу
Прятало меня.
Где и сам-то ливень
Был ручной, как я,
Потому и лил он
Слёзы в три ручья
* * *
Василёк полевой –
Синий цвет во ржи,
До чего лепестки
У тебя свежи.
Василёк полевой –
Синий цвет во ржи,
Их невидимо ты
Куполом сложи.
Василёк полевой –
Синий цвет во ржи,
Ты с моею судьбой
Стебелёк свяжи...
Василёк полевой –
Синий цвет во ржи,
Ты мне к Небу Христа
Стёжку укажи...
* * *
Ранами рдеют, будто скорбя,
В сумрак кресты бересклетов.
Дальше я ухожу от тебя,
От твоего лета.
Но не порвется тонкая нить
Знойной духовной жажды, –
В каждой травинке будешь светить,
В ясной росинке каждой.
Возле пруда, у тоскующих верб,
Нежно склоненных к ряске,
Тихо восполню этот ущерб
Краткой любви и ласки.
Разве впервые будем мы врозь?
Нужно судьбе покориться,
Но почему же станет насквозь
Лист в сентябре золотиться?
Даже среди одиноких ночей
Встанут надеждой клены.
Весь этот мир исполнен очей
Добрых, вечно-зеленых.
Так в тишину хвойных палат
Первый мороз нагрянет,
Но отрешенней будет пылать
Буйный закат багряный.
Что же пускай подступят они, –
Трудной зимы угрозы.
Свет свой зелёный и ты сохрани
И на жестоком морозе.
И прояснятся наши следы,
Все очищают годы.
Выйдет кувшинка весной из воды
Вновь золотым восходом.
Буду встречать я ласковый день,
Чтобы увидеть яснее,
Как сияньем травы-одолень
Твои глаза зеленеют.
ВЛАДИМИР
Всё было – беды, неурядицы,
Взмывали руки к небесам,
Но осень празднуя, нарядятся
Сады и вольные леса.
И горожане не нарушат
Высокой участи знамён,
Владельца клада обнаружат
За тёмной давностью времён.
И бедных женщин кто осудит,
Которые платки латают,
Их взгляды сердце не остудят,
Из этих глаз лучи взлетают.
С судьбой мирится неудачник,
Когда он вкусит тёплый ячник,
В надежду верит горемыка,
Встречая кустик волчье лыко.
Да не порвётся эта нить,
Что протянулась к нам от предков.
Да будем камни мы гранить
Во имя откровений редких.
Я мысленно пред Богом ратую
За счастье твоего оратая,
За твой упругий краснотал,
Чтоб серым пеплом он не стал.
Пусть будет немощный излечен,
Пусть сократится суета,
Да будет с нами Свет извечный,
Да будет с вами Доброта.
Успенского собора свод
Вознёс великие года,
Имейте Веру в свой народ
Бессмертьем званые сюда.
ЧАС ПРОБЬЁТ
Час пробьёт, погасит лён и осинку,
И последний мой сознательный миг,
Снимет крест с меня и молча на спинке
Понесёт его паук-крестовик.
За чертою я тебя не забуду,
Вспыхну птицей в дождевой полосе,
Где-то возле, незаметная, буду –
За плакун-травою, близко совсем.
Где-то рядом, любимый, с тобою
Вдруг раскроется нежный цветок.
Где-то рядом, под твоею рукою,
Затрепещет лесной родничок.
Посвяти мне лишь куст бересклета,
Или тихой снежинки алмаз,
Чтобы дух мой безвестной кометой
Пролетая в ночи, не погас.
* Персей – созвездие (Прим. автора)
{jcomments on}