Я хотел в этом бою попробовать по-другому... Как всегда, экспериментируешь? Да нет!.. Знаю, знаю; и твой характер, и твои мечтания, и твои метания, всё это я знаю. Не знаю только одного - когда ты станешь взрослым, по-настоящему, хотя из юношей уже вышел... Да нет, я чувствую, что не всё получается, что надо убрать эту проклятую горячность, и чувствую, что могу, а как увижу его наглую усмешку вблизи, когда он меня вяжет и не даёт выдернуть перчатки из-под своих подмышек, куда терпение и расчёт деваются, не знаю, становлюсь бешеным, а главное - в какой промежуток времени это происходит, то есть в какой временной отрезок жизни на ринге! — никак не уловлю, чтобы потом, в дальнейшем планировании своих боёв с этим противником, скорректировать своё поведение на ринге... Приходится ждать, ждать момента, он придет, этот момент, обязательно придёт, в этом тайна боксёрского искусства... Это не высокие слова, не детские мечтания, это из наставлений Бориса Семёныча Денисова, великого Денисова, как говорили о нём братья Огуренковы и многие другие знатоки бокса.

Итак, опять инфайтинг? Да, опять он. По-английски это значит - ближний бой? Да, точно так. То есть бой на ближней дистанции? Да, совершенно верно. Это когда боксёры находятся на близком расстоянии, касаясь друг друга телами? Правильно, ты хорошо запомнила, это самый... Стоп, стоп, я сама продолжу: это самый сложный элемент боксёрского поединка, требующий высокой техники, хорошей физической подготовки, выносливости и смелости, как говорил наш великий тренер Борис Семёнович Денисов!.. Так? Да, точно так. Ну вот, видишь, значит наше знакомство было тогда не случайным... Я тоже так думал не раз, когда вспоминал тебя. А ты всё-таки вспоминал? Да, я вспоминал. Это при твоей занятости? Да, занятость большая, но тебя я вспоминал. Хотя занимался серьёзным делом, профессиональный бокс - дело очень серьёзное. Я знаю, смотрю телевизор, и тебя, и других знаменитостей видела... А потом ты пропал с экранов... И я поняла, что молодость прошла. Прошла в первую очередь для меня, вместе с этим прекрасным видом спорта...

Да, действительно, я был в прошлом, в общем-то, неплохим боксёром, но рядовым на общем фоне, и уж тем более не знаменитым. Потом какое-то время даже тренировал. И это у меня хорошо получалось, говорю без похвальбы, с мальчишками у меня контакт всегда был. Но пересилила тяга к литературе. И я полностью погрузился в эту, если можно так сказать, чёрную дыру, напоминающую необозримый ринг, соперником на котором каждый раз, как только ты садишься за письменный стол, предстаёт перед тобой Слово. Художественное Слово во всей своей мощи. Победить этого соперника почти невозможно. Но посоревноваться - можно, даже интересно, как казалось на первых порах. Но чем глубже ты втягиваешься в эту борьбу, тем явственнее понимаешь, что твои шансы близки к нулю, как бы ты ни старался, какого бы мастерства ты ни достиг. Спасение только в одном - в честном, самокритичном отношении к самому себе. Во всём, и прежде всего - к своим литературным способностям, вплоть до отречения. К счастью, всем этим я обладал, как мне казалось. Это, конечно, нахально так утверждать, но в молодости такое заблуждение даже полезно, оно настраивает на борьбу, на победу, то есть - на желание победы. Мало того, у меня было ещё одно качество, о котором никто не знал. А я хоть и понимал, что это не качество, как я сейчас это определяю, а чисто природный подарок, точнее - Божий дар, как и чувство Слова, но всё же стеснялся им пользоваться. Как-то неудобно, думал я, у меня есть, а у остальных нет. И никогда не хвастался этим, даже в самых сложных ситуациях не говорил, что мне всё это очень просто, легко, то есть все эти правила по приставкам пре- и при-, все эти превосходные степени, гласные и согласные корня, безударные гласные и сомнительные согласные, сложные и простые слова, глагольные и именные управления, падежные и предложно-падежные формы, и прочее, и прочее.

Но однажды ему всё же пришлось им воспользоваться... Ситуация, правда, не очень сложная, но мало приятная. Даже совсем неприятная. Вот она... Хотя, наверное, всё же не стоит о ней распространяться. Дело в том, что за неё ему пришлось отсидеть несколько лет, мягко говоря, в изоляторе. А это не очень весёлое воспоминание... Э-хе-хе, говорил один мой давно усталый от научных, но особенно от псевдонаучных, дискуссий сокамерник, не дадут умереть по-человечески... И верно, ему не дали. А мне он помог, помог сильно, никогда этого не забуду.